Малыш и карлсон

Страница 23 из 38

Повесть: «Карлсон, который живёт на крыше, опять прилетел»

Но Карлсон тут заявил, что больше играть ему некогда. Он сказал, что ему надо срочно лететь домой приделать к моторчику глушитель.
– Нельзя, чтобы привидение из Вазастана прилетело, громыхая, как железная бочка. Понимаешь? Привидение должно появиться беззвучно и таинственно, как и положено привидению. Тогда у домомучительницы волосы встанут дыбом.
Потом Карлсон и Малыш договорились о тайной системе сигналов, которые будут передаваться с помощью звонков.
– Один звонок – это «Немедленно прилетай!», две звонка – «Ни в коем случае не прилетай!», а три звонка значит – «Какое счастье, что на свете есть такой красивый, умный, в меру упитанный и храбрый человечек, как ты, лучший в мире Карлсон!».
– А зачем мне для этого звонить? – удивился Малыш.
– А затем, что друзьям надо говорить приятные и ободряющие вещи примерно каждые пять минут, а ты сам понимаешь, что я не могу прилетать к тебе так часто.
Малыш задумчиво поглядел на Карлсона:
– Я ведь тоже твой друг, да? Но я не помню, чтобы ты говорил мне что-нибудь в этом роде.
Карлсон рассмеялся:
– Как ты можешь сравнивать? Да кто ты есть? Ты всего-навсего глупый мальчишка, и всё…
Малыш молчал. Он знал, что Карлсон прав.
– Но ты всё-таки любишь меня?
– Конечно, люблю, честное слово! – воскликнул Карлсон. – Сам не знаю, за что, хотя и ломал голову над этим, когда лежал после обеда и мучился бессонницей. – Он потрепал Малыша по щеке. – Конечно, я тебя люблю, и даже догадываюсь, почему. Потому, что ты так не похож на меня, бедный мальчуган!
Он вылетел в окно и на прощание помахал Малышу.
– А если ты опять начнёшь трезвонить, как пожарная машина, – крикнул он, – то это будет означать, что либо и в самом деле пожар, либо: «Я тебя снова разбудил, дорогой Карлсон, лети скорее ко мне да прихвати с собой мешок побольше, чтобы положить в него мои игрушки… Я тебе их дарю!»
На этом Карлсон улетел.
А Бимбо лёг на пол перед Малышом и принялся энергично стучать хвостом по ковру. Щенок так делал всегда, когда хотел показать, что он чему-то очень рад и просит уделить ему немного внимания. Малыш улёгся на пол рядом с ним. Тогда Бимбо вскочил и даже затявкал от удовольствия. Потом он уткнулся в плечо Малыша и закрыл глаза.
– Ты радуешься, что меня изолировали, что я не хожу в школу, а сижу дома? – спросил Малыш. – Ты Бимбо, наверно, думаешь, что я самый лучший в мире…

Малютка привидение из Вазастана

День для Малыша тянулся бесконечно долго, он провёл его совсем один и никак не мог дождаться вечера.
«Похоже на сочельник», – подумал он. Он играл с Бимбо, возился с марками и даже немного позанимался арифметикой, чтобы не отстать от ребят в классе. А когда Кристер должен был, по его расчётам, вернуться из школы, он позвонил ему по телефону и рассказал о скарлатине.
– Я не могу ходить в школу, потому что меня изолировали, понимаешь?
Это звучало очень заманчиво – так считал сам Малыш, и Кристер, видно, тоже так считал, потому что он даже не сразу нашёлся, что ответить.
– Расскажи это Гунилле, – добавил Малыш.
– А тебе не скучно? – спросил Кристер, когда к нему вернулся дар речи.
– Ну что ты! У меня ведь есть… – начал Малыш но тут же осёкся.
Он хотел было сказать: «Карлсон», но не сделал этого из-за папы. Правда, прошлой весной Кристер и Гунилла несколько раз видели Карлсона, но это было до того, как папа сказал, что о нём нельзя говорить ни с кем на свете.
«Может быть, Кристер и Гунилла давно о нём забыли, вот бы хорошо! – думал Малыш. – Тогда он стал бы моим личным тайным Карлсоном». И Малыш поторопился попрощаться с Кристером.
– Привет, мне сейчас некогда с тобой разговаривать, – сказал он.
Обедать вдвоём с фрекен Бок было совсем скучно, но зато она приготовила очень вкусные тефтели. Малыш уплетал за двоих. На сладкое он получил яблочную запеканку с ванильным соусом. И он подумал, что фрекен Бок, может быть, не так уж плоха.

«Лучшее, что есть в домомучительнице, – это яблочная запеканка, а лучшее в яблочной запеканке – это ванильный соус, а лучшее в ванильном соусе – это то, что я его ем», – думал Малыш.

И всё же это был невесёлый обед, потому что столько мест за столом пустовало. Малыш скучал по маме, по папе, по Боссе и по Бетан – по всем вместе и по каждому отдельно. Нет, обед был совсем невесёлый, к тому же фрекен Бок без умолку болтала о Фриде, которая уже успела изрядно надоесть Малышу.
Но вот наступил вечер. Была ведь осень, и темнело рано. Малыш стоял у окна своей комнаты, бледный от волнения, и глядел на звёзды, мерцавшие над крышами. Он ждал. Это было хуже, чем сочельник. В сочельник тоже устаёшь ждать, но разве это может сравниться с ожиданием прилёта маленького привидения из Вазастана!.. Куда там! Малыш в нетерпении грыз ногти. Он знал, что там, наверху, Карлсон тоже ждёт. Фрекен Бок уже давно сидела на кухне, опустив ноги в таз с водой, – она всегда подолгу принимает ножные ванны. Но потом она придёт к Малышу пожелать ему спокойной ночи, это она обещала. Вот тут-то и надо подать сигнал. И тогда – о боже праведный, как всегда говорила фрекен Бок, – о боже праведный, до чего же это было захватывающе!
– Если её ещё долго не будет, я лопну от нетерпения, – пробормотал Малыш.
Но вот она появилась. Прежде всего Малыш увидел в дверях её большие, чисто вымытые босые ноги. Малыш затрепетал, как пойманная рыбка, так он испугался, хотя ждал её и знал, что она сейчас придёт. Фрекен Бок мрачно поглядела на него.

– Должно быть, где-то пожар, – сказал Малыш. – Слышишь, проехали пожарные.

– А может быть, даже в твоём доме, – с надеждой в голосе проговорил Карлсон. – Ты только сразу же скажи мне. Я им охотно помогу, потому что я лучший в мире пожарный.

С крыши они увидели, как пожарная машина остановилась у подъезда. Вокруг неё собралась толпа, но огня что-то нигде не было заметно. И всё же от машины до самой крыши быстро выдвинулась длинная лестница, точь-в-точь такая, какая бывает у пожарных.

– Может, это они за мной? – с тревогой спросил Малыш, вдруг вспомнив о записке, которую он оставил у себя; ведь сейчас уже было так поздно.

– Не понимаю, чего все так переполошились. Неужели кому-то могло не понравиться, что ты отправился немного погулять по крыше? – возмутился Карлсон.

– Да, – ответил Малыш, – моей маме. Знаешь, у неё нервы…

Когда Малыш подумал об этом, он пожалел маму, и ему очень захотелось поскорее вернуться домой.

– А было бы неплохо слегка поразвлечься с пожарными… – заметил Карлсон.

Но Малыш не хотел больше развлекаться. Он тихо стоял и ждал, когда наконец доберётся до крыши пожарный, который уже лез по лестнице.

– Ну что ж, – сказал Карлсон, – пожалуй, мне тоже пора ложиться спать. Конечно, мы вели себя очень тихо, прямо скажу – примерно. Но не надо забывать, что у меня сегодня утром был сильный жар, не меньше тридцати-сорока градусов.

И Карлсон поскакал к своему домику.

– Привет, Малыш! – крикнул он.

– Привет, Карлсон! – отозвался Малыш, не отводя взгляда от пожарного, который поднимался по лестнице всё выше и выше.

– Эй, Малыш, – крикнул Карлсон, прежде чем скрыться за трубой, – не рассказывай пожарным, что я здесь живу! Ведь я лучший в мире пожарный и боюсь, они будут посылать за мной, когда где-нибудь загорится дом.

Пожарный был уже близко.

– Стой на месте и не шевелись! – приказал он Малышу. – Слышишь, не двигайся с места! Я сейчас поднимусь и сниму тебя с крыши.

Малыш подумал, что со стороны пожарного предостерегать его было очень мило, но бессмысленно. Ведь весь вечер он разгуливал по крышам и, уж конечно, мог бы и сейчас сделать несколько шагов, чтобы подойти к лестнице.

– Тебя мама послала? – спросил Малыш пожарного, когда тот, взяв его на руки, стал спускаться.

– Ну да, мама. Конечно. Но… мне показалось, что на крыше было два маленьких мальчика.

Малыш вспомнил просьбу Карлсона и серьёзно сказал:

– Нет, здесь не было другого мальчика.

У мамы действительно были «нервы». Она, и папа, и Боссе, и Бетан, и ещё много всяких чужих людей стояли на улице и ждали Малыша. Мама кинулась к нему, обняла его; она и плакала, и смеялась. Потом папа взял Малыша на руки и понёс домой, крепко прижимая к себе.

– Как ты нас напугал! – сказал Боссе.

Бетан тоже заплакала и проговорила сквозь слёзы:

– Никогда больше так не делай. Запомни, Малыш, никогда!

Малыша тут же уложили в кровать, и вся семья собралась вокруг него, как будто сегодня был день его рождения. Но папа сказал очень серьёзно:

– Неужели ты не понимал, что мы будем волноваться? Неужели ты не знал, что мама будет вне себя от тревоги, будет плакать?

Малыш съёжился в своей постели.

– Ну, чего вы беспокоились? – пробормотал он.

Мама очень крепко обняла его.

– Подумай только! – сказала она. – А если бы ты упал с крыши? Если бы мы тебя потеряли?

– Вы бы тогда огорчились?

– А как ты думаешь? – ответила мама. – Ни за какие сокровища в мире мы не согласились бы расстаться с тобой. Ты же и сам это знаешь.

– И даже за сто тысяч миллионов крон? – спросил Малыш.

– И даже за сто тысяч миллионов крон!

– Значит, я так дорого стою? – изумился Малыш.

– Конечно, – сказала мама и обняла его ещё раз.

Малыш стал размышлять: сто тысяч миллионов крон – какая огромная куча денег! Неужели он может стоить так дорого? Ведь щенка, настоящего, прекрасного щенка, можно купить всего за пятьдесят крон…

– Послушай, папа, – сказал вдруг Малыш, – если я действительно стою сто тысяч миллионов, то не могу ли я получить сейчас наличными пятьдесят крон, чтобы купить себе маленького щеночка?

Только на следующий день, во время обеда, родители спросили Малыша, как он всё-таки попал на крышу.

– Ты что ж, пролез через слуховое окно на чердаке? – спросила мама.

– Нет, я полетел с Карлсоном, который живёт на крыше, – ответил Малыш.

– Послушай, – сказал папа, – никакого Карлсона, который бы жил на крыше, не существует.

– «Не существует!» – повторил Малыш. – Вчера он, во всяком случае, существовал.

Мама озабоченно покачала головой:

– Хорошо, что скоро начнутся каникулы и ты уедешь к бабушке. Надеюсь, что там Карлсон не будет тебя преследовать.

Об этой неприятности Малыш ещё не думал. Ведь скоро его на всё лето пошлют в деревню к бабушке. А это значит, что он два месяца не увидит Карлсона. Конечно, летом у бабушки очень хорошо, там всегда бывает весело, но Карлсон… А вдруг Карлсон уже не будет жить на крыше, когда Малыш вернётся в город?

Малыш сидел, опёршись локтями о стол и обхватив ладонями голову. Он не мог себе представить жизни без Карлсона.

– Ты разве не знаешь, что нельзя класть локти на стол? – спросила Бетан.

– Следи лучше за собой! – огрызнулся Малыш.

– Малыш, убери локти со стола, – сказала мама. – Положить тебе цветной капусты?

– Ох! – вздохнул папа. – Надо сказать: «Нет, спасибо».

«Чего это они так раскомандовались мальчиком, который стоит сто тысяч миллионов», – подумал Малыш, но вслух этого не высказал.

– Вы же сами прекрасно понимаете, что, когда я говорю: «Лучше умереть, чем есть капусту», я хочу сказать: «Нет, спасибо», – пояснил он.

– Так воспитанные люди не говорят, – сказал папа. – А ты ведь хочешь стать воспитанным человеком?

– Нет, папа, я хочу стать таким, как ты, – ответил Малыш.

Мама, Боссе и Бетан расхохотались.

Малыш не понял, над чем они смеются, но решил, что смеются над его папой, а этого он уже никак не мог стерпеть.

– Да, я хочу быть таким, как ты, папа. Ты такой хороший! – произнёс Малыш, глядя на отца.

– Спасибо тебе, мой мальчик, – сказал папа. – Так ты действительно не хочешь цветной капусты?

– Нет, лучше умереть, чем есть капусту!

– Но ведь она очень полезна, – вздохнула мама.

– Наверно, – сказал Малыш. – Я давно заметил: чем еда невкусней, тем она полезней. Хотел бы я знать, почему все эти витамины содержатся только в том, что невкусно?

– Витамины, конечно, должны быть в шоколаде и в жевательной резинке, – сострил Боссе.

– Это самое разумное из всего, что ты сказал за последнее время, – огрызнулся Малыш.

После обеда Малыш отправился к себе в комнату. Всем сердцем он желал, чтобы Карлсон прилетел поскорее. Ведь на днях Малыш уедет за город, поэтому теперь они должны встречаться как можно чаще.

Должно быть, Карлсон почувствовал, что Малыш его ждёт: едва Малыш высунул нос в окошко, как Карлсон уже был тут как тут.

– Сегодня у тебя нет жара? – спросил Малыш.

– У меня? Жара?.. У меня никогда не бывает жара! Это было внушение.

– Ты внушил себе, что у тебя жар? – удивился Малыш.

– Нет, это я тебе внушил, что у меня жар, – радостно ответил Карлсон и засмеялся. – Угадай, кто лучший в мире выдумщик?

Да, представь себе, сидит! -- И Малыш с торжествующим
видом поглядел по сторонам.
Только бы они поскорее пообедали, и тогда они увидят...
-- Нам было бы очень приятно познакомиться с Карлсоном, --
сказала мама.
-- Карлсон тоже так думает! -- ответил Малыш.
Наконец доели компот. Мама поднялась из-за стола. Настал
решающий миг.
-- Пойдемте все, -- предложил Малыш.
-- Тебе не придется нас упрашивать, -- сказала Бетан.
-- Я не успокоюсь, пока не увижу этого самого Карлсона.
Малыш шел впереди.
-- Только исполните, что обещали, -- сказал он, подойдя к
двери своей комнаты. -- Ни слова о паровой машине!
Затем он нажал дверную ручку и открыл дверь. Карлсона в
комнате не было. На этот раз по-настоящему не было. Нигде. Даже
в постели Малыша не шевелился маленький комок.
Зато на полу возвышалась башня из кубиков. Очень высокая
башня. И хотя Карлсон мог бы, конечно, построить из кубиков
подъемные краны и любые другие вещи, на этот раз он просто
ставил один кубик на другой, так что в конце концов получилась
длинная-предлинная, узкая башня, которая сверху была увенчана
чем-то, что явно должно было изображать купол: на самом верхнем
кубике лежала маленькая круглая мясная тефтелька.

КАРЛСОН ИГРАЕТ В ПАЛАТКУ

Да, это была для Малыша очень тяжелая минута. Маме,
конечно, не понравилось, что ее тефтелями украшают башни из
кубиков, и она не сомневалась, что это была работа Малыша.
-- Карлсон, который живет на крыше... -- начал было Малыш,
но папа строго прервал его:
-- Вот что, Малыш: мы больше не хотим слушать твои выдумки
про Карлсона!
Боссе и Бетан рассмеялись.
-- Ну и хитрец же этот Карлсон! -- сказала Бетан. -- Он
скрывается как раз в ту минуту, когда мы приходим.
Огорченный Малыш съел холодную тефтельку и собрал свои
кубики. Говорить о Карлсоне сейчас явно не стоило.
Но как нехорошо поступил с ним Карлсон, как нехорошо!
-- А теперь мы пойдем пить кофе и забудем про Карлсона, --
сказал папа и в утешение потрепал Малыша по щеке.
Кофе пили всегда в столовой у камина. Так было и сегодня
вечером, хотя на дворе стояла теплая, ясная весенняя погода и
липы на улице уже оделись маленькими клейкими зелеными
листочками. Малыш не любил кофе, но зато очень любил сидеть вот
так с мамой, и папой, и Боссе, и Бетан перед огнем, горящим в
камине...
-- Мама, отвернись на минутку, -- попросил Малыш, когда
мама поставила на маленький столик перед камином поднос с
кофейником.
-- Зачем?
-- Ты же не можешь видеть, как я грызу сахар, а я сейчас
возьму кусок, -- сказал Малыш.
Малышу надо было чем-то утешиться. Он был очень огорчен,
что Карлсон удрал. Ведь действительно нехорошо так поступать --
вдруг исчезнуть, ничего не оставив, кроме башни из кубиков, да
еще с мясной тефтелькой наверху!
Малыш сидел на своем любимом месте у камина -- так близко
к огню, как только возможно.
Вот эти минуты, когда вся семья после обеда пила кофе,
были, пожалуй, самыми приятными за весь день. Тут можно было
спокойно поговорить с папой и с мамой, и они терпеливо
выслушивали Малыша, что не всегда случалось в другое время.
Забавно было следить за тем, как Боссе и Бетан подтрунивали
друг над другом и болтали о "зубрежке". "Зубрежкой", должно
быть, назывался другой, более сложный способ приготовления
уроков, чем тот, которому учили Малыша в начальной школе.
Малышу тоже очень хотелось рассказать о своих школьных делах,
но никто, кроме мамы и папы, этим не интересовался. Боссе и
Бетан только смеялись над его рассказами, и Малыш замолкал --
он боялся говорить то, над чем так обидно смеются. Впрочем,
Боссе и Бетан старались не дразнить Малыша, потому что он им
отвечал тем же. А дразнить Малыш умел прекрасно, -- да и как
может быть иначе, когда у тебя такой брат, как Боссе, и такая
сестра, как Бетан!
-- Ну, Малыш, -- спросила мама, -- ты уже выучил уроки?
Нельзя сказать, чтобы такие вопросы были Малышу по душе,
но раз уж мама так спокойно отнеслась к тому, что он съел кусок
сахару, то и Малыш решил мужественно выдержать этот неприятный
разговор.
-- Конечно, выучил, -- хмуро ответил он.
Все это время Малыш думал только о Карлсоне. И как это
люди не понимают, что пока он не узнает, куда исчез Карлсон,
ему не до уроков!
-- А что вам задали? -- спросил папа.
Малыш окончательно рассердился. Видно, этим разговорам
сегодня конца не будет. Ведь не затем же они так уютно сидят
сейчас у огня, чтобы только и делать, что говорить об уроках!
-- Нам задали алфавит, -- торопливо ответил он, -- целый
длиннющий алфавит. И я его знаю: сперва идет "А", а потом все
остальные буквы.
Он взял еще кусок сахару и снова принялся думать о
Карлсоне. Пусть себе болтают о чем хотят, а он будет думать
только о Карлсоне.
От этих мыслей его оторвала Бетан:
-- Ты что, не слышишь, Малыш? Хочешь заработать двадцать
пять эре?
(эре - мелкая монета в Швеции)
Малыш не сразу понял, что она ему говорит. Конечно, он был
не прочь заработать двадцать пять эре. Но все зависело от того,
что для этого надо сделать.
-- Двадцать пять эре -- это слишком мало, -- твердо сказал
он. -- Сейчас ведь такая дороговизна... Как ты думаешь, сколько
стоит, например, пятидесятиэровый стаканчик мороженого?
-- Я думаю, пятьдесят эре, -- хитро улыбнулась Бетан.
-- Вот именно, -- сказал Малыш. -- И ты сама прекрасно
понимаешь, что двадцать пять эре -- это очень мало.
-- Да ты ведь даже не знаешь, о чем идет речь, -- сказала
Бетан. -- Тебе ничего не придется делать. Тебе нужно будет
только кое-чего не делать.
-- А что я должен буду не делать?
-- Ты должен будешь в течение всего вечера не переступать
порога столовой.
-- Понимаешь, придет Пелле, новое увлечение Бетан, --
сказал Боссе.
Малыш кивнул. Ну ясно, ловко они все рассчитали: мама с
папой пойдут в кино, Боссе -- на футбольный матч, а Бетан со
своим Пелле проворкуют весь вечер в столовой. И лишь он, Малыш,
будет изгнан в свою комнату, да еще за такое ничтожное
вознаграждение, как двадцать пять эре... Вот как к нему
относятся в семье!
-- А какие уши у твоего нового увлечения? Он что, такой же
лопоухий, как и тот, прежний?
Это было сказано специально для того, чтобы позлить Бетан.
-- Вот, слышишь, мама? -- сказала она. -- Теперь ты сама
понимаешь, почему мне нужно убрать отсюда Малыша. Кто бы ко мне
ни пришел -- он всех отпугивает!
-- Он больше не будет так делать, -- неуверенно сказала
мама; она не любила, когда ее дети ссорились.
-- Нет, будет, наверняка будет! -- стояла на своем Бетан.
-- Ты что, не помнишь, как он выгнал Клааса? Он уставился на
него и сказал: "Нет, Бетан, такие уши одобрить невозможно".
Ясно, что после этого Клаас и носа сюда не кажет.
-- Спокойствие, только спокойствие! -- проговорил Малыш
тем же тоном, что и Карлсон. -- Я останусь в своей комнате, и
притом совершенно бесплатно. Если вы не хотите меня видеть, то
и ваших денег мне не нужно.
-- Хорошо, -- сказала Бетан. -- Тогда поклянись, что я не
увижу тебя здесь в течение всего вечера.
-- Клянусь! -- сказал Малыш. -- И поверь, что мне вовсе не
нужны все твои Пелле. Я сам готов заплатить двадцать пять эре,
только бы их не видеть.
И вот мама с папой отправились в кино, а Боссе умчался на
стадион. Малыш сидел в своей комнате, и притом совершенно
бесплатно. Когда он приоткрывал дверь, до него доносилось
невнятное бормотание из столовой -- там Бетан болтала со своим
Пелле. Малыш постарался уловить, о чем они говорят, но это ему
не удалось. Тогда он подошел к окну и стал вглядываться в
сумерки. Потом посмотрел вниз, на улицу, не играют ли там
Кристер и Гунилла. У подъезда возились мальчишки, кроме них, на
улице никого не было. Пока они дрались, Малыш с интересом
следил за ними, но, к сожалению, драка быстро кончилась, и ему
опять стало очень скучно.
И тогда он услышал божественный звук. Он услышал, как
жужжит моторчик, и минуту спустя Карлсон влетел в окно.
-- Привет, Малыш! -- беззаботно произнес он.
-- Привет, Карлсон! Откуда ты взялся?
-- Что?.. Я не понимаю, что ты хочешь сказать.
-- Да ведь ты исчез и как раз в тот момент, когда я
собирался тебя познакомить с моими мамой и папой. Почему ты
удрал?
Карлсон явно рассердился. Он подбоченился и воскликнул:
-- Нет, в жизни не слыхал ничего подобного! Может быть, я
уже не имею права взглянуть, что делается у меня дома? Хозяин
обязан следить за своим домом. Чем я виноват, что твои мама и
папа решили познакомиться со мной как раз в тот момент, когда я
должен был заняться своим домом? Карлсон оглядел комнату.
-- А где моя башня? Кто разрушил мою прекрасную башню и
где моя тефтелька? Малыш смутился.
-- Я не думал, что ты вернешься, -- сказал он.
-- Ах, так! -- закричал Карлсон. -- Лучший в мире
строитель воздвигает башню, и что же происходит? Кто ставит
вокруг нее ограду? Кто следит за тем, чтобы она осталась стоять
во веки веков? Никто! Совсем наоборот: башню ломают, уничтожают
да к тому же еще и съедают чужую тефтельку!
Карлсон отошел в сторону, присел на низенькую скамеечку и
надулся.
-- Пустяки, -- сказал Малыш, -- дело житейское! -- И он
махнул рукой точно так же, как это делал Карлсон. -- Есть из-за
чего расстраиваться!..
-- Тебе хорошо рассуждать! -- сердито пробурчал Карлсон.
-- Сломать легче всего. Сломать и сказать, что это, мол, дело
житейское и не из-за чего расстраиваться. А каково мне,
строителю, который воздвиг башню вот этими бедными маленькими
руками! И Карлсон ткнул свои пухленькие ручки прямо в нос
Малышу. Потом он снова сел на скамеечку и надулся пуще
прежнего.
-- Я просто вне себя, -- проворчал он, -- ну просто выхожу
из себя!
Малыш совершенно растерялся. Он стоял, не зная, что
предпринять. Молчание длилось долго.
В конце концов Карлсон сказал грустным голосом:
-- Если я получу какой-нибудь небольшой подарок, то, быть
может, опять повеселею. Правда, ручаться я не могу, но,
возможно, все же повеселею, если мне что-нибудь подарят...
Малыш подбежал к столу и начал рыться в ящике, где у него
хранились самые драгоценные вещи: коллекция марок, разноцветные
морские камешки, цветные мелки и оловянные солдатики.
Там же лежал и маленький электрический фонарик. Малыш им
очень дорожил.
-- Может быть, тебе подарить вот это? -- сказал он.
Карлсон метнул быстрый взгляд на фонарик и оживился:
-- Вот-вот, что-то в этом роде мне и нужно, чтобы у меня
исправилось настроение. Конечно, моя башня была куда лучше, но,
если ты мне дашь этот фонарик, я постараюсь хоть немножко
повеселеть.
-- Он твой, -- сказал Малыш.
-- А он зажигается? -- с сомнением спросил Карлсон,
нажимая кнопку. -- Ура! Горит! -- вскричал он, и глаза его тоже
загорелись. -- Подумай только, когда темными осенними вечерами
мне придется идти к своему маленькому домику, я зажгу этот
фонарик. Теперь я узко не буду блуждать в потемках среди труб,
-- сказал Карлсон и погладил фонарик.
Эти слова доставили Малышу большую радость, и он мечтал
только об одном -- хоть раз погулять с Карлсоном по крышам и
поглядеть, как этот фонарик будет освещать им путь в темноте.
-- Ну, Малыш, вот я и снова весел! Зови своих маму и папу,
и мы познакомимся.
-- Они ушли в кино, -- сказал Малыш.
-- Пошли в кино, вместо того чтобы встретиться со мной? --
изумился Карлсон.
-- Да, все ушли. Дома только Бетан и ее новое увлечение.
Они сидят в столовой, но мне туда нельзя заходить.
-- Что я слышу! -- воскликнул Карлсон. -- Ты не можешь
пойти куда хочешь? Ну, этого мы не потерпим. Вперед!..
-- Но ведь я поклялся... -- начал было Малыш.
-- А я поклялся, -- перебил его Карлсон, -- что если
замечу какую-нибудь несправедливость, то в тот же миг, как
ястреб, кинусь на нее... Он подошел и похлопал Малыша по плечу:
-- Что же ты обещал?
-- Я обещал, что меня весь вечер не увидят в столовой.
-- Тебя никто и не увидит, -- сказал Карлсон. -- А ведь
тебе небось хочется посмотреть на новое увлечение Бетан?
-- По правде говоря, очень! -- с жаром ответил Малыш. --
Прежде она дружила с мальчиком, у которого уши были оттопырены.
Мне ужасно хочется поглядеть, какие уши у этого.
-- Да и я бы охотно поглядел на его уши, -- сказал
Карлсон. -- Подожди минутку! Я сейчас придумаю какую-нибудь
штуку. Лучший в мире мастер на всевозможные проказы -- это
Карлсон, который живет на крыше. -- Карлсон внимательно
огляделся по сторонам. -- Вот то, что нам нужно! -- воскликнул
он, указав головой на одеяло. -- Именно одеяло нам и нужно. Я
не сомневался, что придумаю какую-нибудь штуку...
-- Что же ты придумал? -- спросил Малыш.
-- Ты поклялся, что тебя весь вечер не увидят в столовой?
Так? Но, если ты накроешься одеялом, тебя ведь никто и не
увидит.
-- Да... но... -- попытался возразить Малыш.
-- Никаких "но"! -- резко оборвал его Карлсон. -- Если ты
будешь накрыт одеялом, увидят одеяло, а не тебя. Я тоже буду
накрыт одеялом, поэтому и меня не увидят. Конечно, для Бетан
нет худшего наказания. Но поделом ей, раз она такая глупая...
Бедная, бедная малютка Бетан, так она меня и не увидит!
Карлсон стащил с кровати одеяло и накинул его себе на
голову.
-- Иди сюда, иди скорей ко мне, -- позвал он Малыша. --
Войди в мою палатку.
Малыш юркнул под одеяло к Карлсону, и они оба радостно
захихикали.
-- Ведь Бетан ничего не говорила о том, что она не хочет
видеть в столовой палатку. Все люди радуются, когда видят
палатку. Да еще такую, в которой горит огонек! -- И Карлсон
зажег фонарик.
Мальш не был уверен, что Бетан уж очень обрадуется, увидев
палатку. Но зато стоять рядом с Карлсоном в темноте под одеялом
и светить фонариком было так здорово, так интересно, что просто
дух захватывало.
Малыш считал, что можно с тем же успехом играть в палатку
в его комнате, оставив в покое Бетан, но Карлсон никак не
соглашался.
-- Я не могу мириться с несправедливостью, -- сказал он.
-- Мы пойдем в столовую, чего бы это ни стоило!
И вот палатка начала двигаться к двери. Малыш шел вслед за
Карлсоном. Из-под одеяла показалась маленькая пухлая ручка и
тихонько отворила дверь. Палатка вышла в прихожую, отделенную
от столовой плотной занавесью.
-- Спокойствие, только спокойствие! -- прошептал Карлсон.
Палатка неслышно пересекла прихожую и остановилась у
занавеси. Бормотание Бетан и Пелле слышалось теперь явственнее,
но все же слов нельзя было разобрать. Лампа в столовой не
горела. Бетан и Пелле сумерничали -- видимо, им было достаточно
света, который проникал через окно с улицы.
-- Это хорошо, -- прошептал Карлсон. -- Свет моего
фонарика в потемках покажется еще ярче. Но пока он на всякий
случай погасил фонарик. -- Мы появимся, как радостный,
долгожданный сюрприз... -- И Карлсон хихикнул под одеялом.
Тихо-тихо палатка раздвинула занавесь и вошла в столовую.
Бетан и Пелле сидели на маленьком диванчике у противоположной
стены. Тихо-тихо приближалась к ним палатка.
-- Я тебя сейчас поцелую, Бетан, -- услышал Малыш хриплый
мальчишечий голос.
Какой он чудной, этот Пелле!
-- Ладно, -- сказала Бетан, и снова наступила тишина.
Темное пятно палатки бесшумно скользило по полу; медленно
и неумолимо надвигалось оно на диван. До дивана оставалось
всего несколько шагов, но Бетан и Пелле ничего не замечали. Они
сидели молча.
-- А теперь ты меня поцелуй, Бетан, -- послышался робкий
голос Пелле.
Ответа так и не последовало, потому что в этот момент
вспыхнул яркий свет фонарика, который разогнал серые сумеречные
тени и ударил Пелле в лицо. Пелле вскочил, Бетан вскрикнула. Но
тут раздался взрыв хохота и топот ног, стремительно удаляющихся
по направлению к прихожей.
Ослепленные ярким светом, Бетан и Пелле не могли ничего
увидеть, зато они услышали смех, дикий, восторженный смех,
который доносился из-за занавеси.
-- Это мой несносный маленький братишка, -- объяснила
Бетан. -- Ну, сейчас я ему задам!
Малыш надрывался от хохота.
-- Конечно, она тебя поцелует! -- крикнул он -- Почему бы
ей тебя не поцеловать? Бетан всех целует, это уж точно.
Потом раздался грохот, сопровождаемый новым взрывом смеха.
-- Спокойствие, только спокойствие! -- прошептал Карлсон,
когда во время своего стремительного бегства они вдруг
споткнулись и упали на пол.
Малыш старался быть как можно более спокойным, хотя смех
так и клокотал в нем: Карлсон свалился прямо на него, и Малыш
уже не разбирал, где его ноги, а где ноги Карлсона. Бетан могла
их вот-вот настичь, поэтому они поползли на четвереньках. В
панике ворвались они в комнату Малыша как раз в тот момент,
когда Бетан уже норовила их схватить.
-- Спокойствие, только спокойствие! -- шептал под одеялом
Карлсон, и его коротенькие ножки стучали по полу, словно
барабанные палочки. -- Лучший в мире бегун -- это Карлсон,
который живет на крыше! -- добавил он, едва переводя дух.
Малыш тоже умел очень быстро бегать, и, право, сейчас это
было необходимо. Они спаслись, захлопнув дверь перед самым
носом Бетан. Карлсон торопливо повернул ключ и весело
засмеялся, в то время как Бетан изо всех сил колотила в дверь.
-- Подожди, Малыш, я еще доберусь до тебя! -- сердито
крикнула она.
-- Во всяком случае, меня никто не видел! -- ответил Малыш
из-за двери, и до Бетан снова донесся смех.
Если бы Бетан не так сердилась, она бы услышала, что
смеются двое.

КАРЛСОН ДЕРЖИТ ПАРИ

Однажды Малыш вернулся из школы злой, с шишкой на лбу.
Мама хлопотала на кухне. Увидев шишку, она, как и следовало
ожидать, огорчилась.
-- Бедный Малыш, что это у тебя на лбу? -- спросила мама и
обняла его.
-- Кристер швырнул в меня камнем, -- хмуро ответил Малыш.
-- Камнем? Какой противный мальчишка! -- воскликнула мама.
-- Что же ты сразу мне не сказал? Малыш пожал плечами:
-- Что толку? Ведь ты не умеешь кидаться камнями. Ты даже
не сможешь попасть камнем в стену сарая.
-- Ах ты глупыш! Неужели ты думаешь, что я стану бросать
камни в Кристера?
-- А чем же еще ты хочешь в него бросить? Ничего другого
тебе не найти, во всяком случае, ничего более подходящего, чем
камень.
Мама вздохнула. Было ясно, что не один Кристер при случае
швыряется камнями. Ее любимец был ничуть не лучше. Как это
получается, что маленький мальчик с такими добрыми голубыми
глазами -- драчун?
-- Скажи, а нельзя ли вообще обойтись без драки? Мирно
можно договориться о чем угодно. Знаешь, Малыш, ведь,
собственно говоря, на свете нет такой вещи, о которой нельзя
было бы договориться, если все как следует обсудить.
-- Нет, мама, такие вещи есть. Вот, например, вчера я как
раз тоже дрался с Кристером...
-- И совершенно напрасно, -- сказала мама. -- Вы прекрасно
могли бы разрешить ваш спор словами а не кулаками.
Малыш присел к кухонному столу и обхватил руками свою
разбитую голову.
-- Да? Ты так думаешь? -- спросил он и неодобрительно
взглянул на маму. -- Кристер мне сказал: "Я могу тебя
отлупить". Так он и сказал. А я ему ответил: "Нет, не можешь".
Ну скажи, могли ли мы разрешить наш спор, как ты говоришь,
словами?
Мама не нашлась что ответить, и ей пришлось оборвать свою
умиротворяющую проповедь. Ее драчун сын сидел совсем мрачный, и
она поспешила поставить перед ним чашку горячего шоколада и
свежие плюшки.
Все это Малыш очень любил. Еще на лестнице он уловил
сладостный запах только что испеченной сдобы. А от маминых
восхитительных плюшек с корицей жизнь делалась куда более
терпимой.
Преисполненный благодарности, он откусил кусочек. Пока он
жевал, мама залепила ему пластырем шишку на лбу. Затем она
тихонько поцеловала больное место и спросила:
-- А что вы не поделили с Кристером сегодня?
-- Кристер и Гунилла говорят, что я все сочинил про
Карлсона, который живет на крыше. Они говорят, что это выдумка.
-- А разве это не так? -- осторожно спросила мама.
Малыш оторвал глаза от чашки с шоколадом и гневно
посмотрел на маму.
-- Даже ты не веришь тому, что я говорю! -- сказал он. --
Я спросил у Карлсона, не выдумка ли он...
-- Ну и что же он тебе ответил? -- поинтересовалась мама.
-- Он сказал, что, если бы он был выдумкой, это была бы
самая лучшая выдумка на свете. Но дело в том, что он не
выдумка. -- И Малыш взял еще одну булочку. -- Карлсон считает,
что, наоборот, Кристер и Гунилла -- выдумка. "На редкость
глупая выдумка", -- говорит он. И я тоже так думаю.
Мама ничего не ответила -- она понимала, что бессмысленно
разуверять Малыша в его фантазиях.
-- Я думаю, -- сказала она наконец, -- что тебе лучше
побольше играть с Гуниллой и Кристером и поменьше думать о
Карлсоне.
-- Карлсон, по крайней мере, не швыряет в меня камнями, --
проворчал Малыш и потрогал шишку на лбу. Вдруг он что-то
вспомнил и радостно улыбнулся маме. -- Да, я чуть было не
забыл, что сегодня впервые увижу домик Карлсона!
Но он тут же раскаялся, что сказал это. Как глупо говорить
с мамой о таких вещах!
Однако эти слова Малыша не показались маме более опасными
и тревожными, чем все остальное, что он обычно рассказывал о
Карлсоне, и она беззаботно сказала:
-- Ну что ж, это, вероятно, будет очень забавно.
Но вряд ли мама была бы так спокойна, если бы поняла до
конца, что именно сказал ей Малыш. Ведь подумать только, где
жил Карлсон!
Малыш встал из-за стола сытый, веселый и вполне довольный
жизнью. Шишка на лбу уже не болела, во рту был изумительный
вкус плюшек с корицей, через кухонное окно светило солнце, и
мама выглядела такой милой в своем клетчатом переднике.
Малыш подошел к ней, чмокнул ее полную руку и сказал:
-- Как я люблю тебя, мамочка!
-- Я очень рада, -- сказала мама.
-- Да... Я люблю тебя, потому что ты такая милая.
Затем Малыш пошел к себе в комнату и стал ждать Карлсона.
Они должны были сегодня вместе отправиться на крышу, и, если бы
Карлсон был только выдумкой, как уверяет Кристер, вряд ли Малыш
смог бы туда попасть.
"Я прилечу за тобой приблизительно часа в три, или в
четыре, или в пять, но ни в коем случае не раньше шести", --
сказал ему Карлсон.
Малыш так толком и не понял, когда же, собственно, Карлсон
намеревается прилететь, и переспросил его.
"Уж никак не позже семи, но едва ли раньше восьми...
Ожидай меня примерно к девяти, после того как пробьют часы".
Малыш ждал чуть ли не целую вечность, и в конце концов ему
начало казаться, что Карлсона и в самом деле не существует. И
когда Малыш уже был готов поверить, что Карлсон -- всего лишь
выдумка, послышалось знакомое жужжание, и в комнату влетел
Карлсон, веселый и бодрый.
-- Я тебя совсем заждался, -- сказал Малыш. -- В котором
часу ты обещал прийти?
-- Я сказал приблизительно, -- ответил Карлсон. -- Так оно
и вышло: я пришел приблизительно.
Он направился к аквариуму Малыша, в котором кружились
пестрые рыбки, окунул лицо в воду и стал пить большими
глотками.
-- Осторожно! Мои рыбки! -- крикнул Малыш; он испугался,
что Карлсон нечаянно проглотит несколько рыбок.
-- Когда у человека жар, ему надо много пить, -- сказал
Карлсон. -- И если он даже проглотит две-три или там четыре
рыбки, это пустяки, дело житейское.
-- У тебя жар? -- спросил Малыш.
-- Еще бы! Потрогай. -- И он положил руку Малыша на свой
лоб.
Но Малышу его лоб не показался горячим.
-- Какая у тебя температура? -- спросил он.
-- Тридцать -- сорок градусов, не меньше!
Малыш недавно болел корью и хорошо знал, что значит
высокая температура. Он с сомнением покачал головой:
-- Нет, по-моему, ты не болен.
-- Ух, какой ты гадкий! -- закричал Карлсон и топнул
ногой. -- Что, я уж и захворать не могу, как все люди?
-- Ты хочешь заболеть?! -- изумился Малыш.
-- Конечно. Все люди этого хотят! Я хочу лежать в постели
с высокой-превысокой температурой. Ты придешь узнать, как я
себя чувствую, и я тебе скажу, что я самый тяжелый больной в
мире. И ты меня спросишь, не хочу ли я чего-нибудь, и я тебе
отвечу, что мне ничего не нужно. Ничего, кроме огромного торта,
нескольких коробок печенья, горы шоколада и
большого-пребольшого куля конфет!
Карлсон с надеждой посмотрел на Малыша, но тот стоял
совершенно растерянный, не зная, где он сможет достать все,
чего хочет Карлсон.
-- Ты должен стать мне родной матерью, -- продолжал
Карлсон. -- Ты будешь меня уговаривать выпить горькое лекарство
и обещаешь мне за это пять эре. Ты обернешь мне горло теплым
шарфом. Я скажу, что он кусается, и только за пять эре
соглашусь лежать с замотанной шеей.
Малышу очень захотелось стать Карлсону родной матерью, а
это значило, что ему придется опустошить свою копилку. Она
стояла на книжной полке, прекрасная и тяжелая. Малыш сбегал на
кухню за ножом и с его помощью начал доставать из копилки
пятиэровые монетки. Карлсон помогал ему с необычайным усердием
и ликовал по поводу каждой монеты, которая выкатывалась на
стол. Попадались монеты в десять и двадцать пять эре, но
Карлсона больше всего радовали пятиэровые монетки.
Малыш помчался в соседнюю лавочку и купил на все деньги
леденцов, засахаренных орешков и шоколаду. Когда он отдал
продавцу весь свой капитал, то вдруг вспомнил, что копил эти
деньги на собаку, и тяжело вздохнул. Но он тут же подумал, что
тот, кто решил стать Карлсону родной матерью, не может
позволить себе роскошь иметь собаку.
Вернувшись домой с карманами, набитыми сластями, Малыш
увидел, что в столовой вся семья -- и мама, и папа, и Бетан, и
Боссе -- пьет послеобеденный кофе. Но у Малыша не было времени
посидеть с ними. На мгновение ему в голову пришла мысль
пригласить их всех к себе в комнату, чтобы познакомить наконец
с Карлсоном. Однако, хорошенько подумав, он решил, что сегодня
этого делать не стоит, -- ведь они могут помешать ему
отправиться с Карлсоном на крышу. Лучше отложить знакомство до
другого раза.
Малыш взял из вазочки несколько миндальных печений в форме
ракушек -- ведь Карлсон сказал, что печенья ему тоже хочется,

А если бы ты упал с крыши? Если бы мы тебя потеряли?

Вы бы тогда огорчились?

А как ты думаешь? - ответила мама. - Ни за какие сокровища в мире мы не согласились бы расстаться с тобой. Ты же и сам это знаешь.

И даже за сто тысяч миллионов крон? - спросил Малыш.

И даже за сто тысяч миллионов крон!

Значит, я так дорого стою? - изумился Малыш.

Конечно, - сказала мама и обняла его еще раз!

Малыш стал размышлять: сто тысяч миллионов крон - какая огромная куча денег! Неужели он может стоить так дорого? Ведь щенка, настоящего, прекрасного щенка, можно купить всего за пятьдесят крон...

Послушай, папа, - сказал вдруг Малыш, - если я действительно стою сто тысяч миллионов, то не могу ли я получить сейчас наличными пятьдесят крон, чтобы купить себе маленького щеночка?

КАРЛСОН ИГРАЕТ В ПРИВИДЕНИЯ

Только на следующий день, во время обеда, родите ли спросили Малыша, как он все-таки попал на крышу.

Ты что ж, пролез через слуховое окно на чердаке? - спросила мама.

Нет, я полетел с Карлсоном, который живет на крыше, - ответил Малыш.

Мама и папа переглянулись.

Послушай, - сказал папа, - никакого Карлсона, который бы жил на крыше, не существует.

- "Не существует!" - повторил Малыш. - Вчера он, во всяком случае, существовал.

Мама озабоченно покачала головой:

Хорошо, что скоро начнутся каникулы и ты уедешь к бабушке. Надеюсь, что там Карлсон не будет тебя преследовать.

Об этой неприятности Малыш еще не думал. Ведь скоро его на все лето пошлют в деревню к бабушке. А это значит, что он два месяца не увидит Карлсона. Конечно, летом у бабушки очень хорошо, там всегда бывает весело, но Карлсон... А вдруг Карлсон уже не будет жить на крыше, когда Малыш вернется в город?

Малыш сидел, опершись локтями о стол и обхватив ладонями голову. Он не мог себе представить жизни без Карлсона.

Ты разве не знаешь, что нельзя класть локти на стол? - спросила Бетан.

Следи лучше за собой! - огрызнулся Малыш.

Малыш, убери локти со стола, - сказала мама. - Положить тебе цветной капусты?

Нет, лучше умереть, чем есть капусту!

Ох! - вздохнул папа. - Надо сказать: "Нет, спасибо".

"Чего это они так раскомандовались мальчиком, который стоит сто тысяч миллионов", - подумал Малыш, но вслух этого не высказал.

Вы же сами прекрасно понимаете, что, когда я говорю: "Лучше умереть, чем есть капусту", я хочу сказать: "Нет, спасибо", - пояснил он.

Так воспитанные люди не говорят, - сказал папа. - А ты ведь хочешь стать воспитанным человеком?

Нет, папа, я хочу стать таким, как ты, - ответил Малыш.

Мама, Боссе и Бетан расхохотались. Малыш не понял, над чем они смеются, но решил, что смеются над его папой, а этого он уже никак не мог стерпеть.

Да, я хочу быть таким, как ты, папа. Ты такой хороший! - произнес Малыш, глядя на отца.

Спасибо тебе, мой мальчик, - сказал папа. - Так ты действительно не хочешь цветной капусты?

Нет, лучше умереть, чем есть капусту! - Но ведь она очень полезна, - вздохнула мама.

Наверно, - сказал Малыш. - Я давно заметил: чем еда невкусней, тем она полезней. Хотел бы я знать, почему все эти витамины содержатся только в том, что невкусно?

Витамины, конечно, должны быть в шоколаде и в жевательной резинке, - сострил Боссе.

Это самое разумное из всего, что ты сказал за последнее время, огрызнулся Малыш.

После обеда Малыш отправился к себе в комнату. Всем сердцем он желал, чтобы Карлсон прилетел поскорее. Ведь на днях Малыш уедет за город, поэтому теперь они должны встречаться как можно чаще.

Должно быть, Карлсон почувствовал, что Малыш его ждет: едва Малыш высунул нос в окошко, как Карлсон уже был тут как тут.

Сегодня у тебя нет жара? - спросил Малыш.