"Как ты не можешь понять!" - часто возмущаются женщины в спорах со своими любимыми. Наука доказала: мужчины действительно не распознают женских эмоций. Сканирование мужского мозга показало, что своих "собратьев" они понимают намного лучше, чем противоположный пол. Женские переживания для них и вправду загадка.
Мужчины плохо распознают женские эмоции, огорчают нас немецкие исследователи-психологи из университетской больницы Бохума. Когда ваш бойфренд или муж говорит: "Зачем ты делаешь из мухи слона". Или спрашивает: "Из-за чего ты так расстроилась?" Возможно, это не хитрая психологическая уловка, а искреннее недоумение. Как показало исследование, представители сильного пола плохо понимают переживания дам.
Психологи из Германии провели эксперимент с участием 22 представителей сильного пола. Они демонстрировали мужчинам несколько десятков фотографий с изображением одних только глаз. На одних были мужские, на других - женские глазки. Причем где чей взгляд, сами испытуемые не знали. Их просили одним словом определить: какое чувство испытывает владелец той или иной пары глаз на фотографиях. При выполнении этих заданий участникам делали сканирование головного мозга.
Как показали ответы, мужчины гораздо чаще правильно угадывали чувства представителей своего пола, а вот в эмоциях женщин путались. Более того: томография головного мозга показала, что мужчины плохо способны сопереживать женщинам! При взгляде на фотографии других мужчин у участников в мозге "включалась" зона, которая отвечает за способность видеть и понимать чувства других людей. При взгляде на женские глаза такой активации не происходило, и эмоции прекрасного пола мужчины распознавали гораздо хуже.
Интересно, что другие исследования показывали, что в целом мужская интуиция и эмпатия не хуже женской. Несмотря на то, что молва приписывает развитое "шестое чувство" в основном дамам, мужчины ничуть не хуже распознают скрытое от глаз.
В эксперименте психологов из разных исследовательских институтов было протестировано более 15 тысяч человек. Участвующих в нем мужчин и женщин попросили оценить свои интуитивные способности. 77% женщин без скромности признались, что обладают весьма хорошей интуицией. Мужчины оказались скромнее: среди них свое "шестое чувство" считали развитым только 58%. Однако эксперимент расставил все по местам. Сам тест был прост: волонтерам показывали 10 пар фотографий улыбающихся лиц. В каждой паре одна улыбка была искренней, а другая - фальшивой. Какая улыбка из них настоящая, без притворства, смогло определить 72% мужчин и 71% женщин.
Интересно, что неискренние улыбки лучше распознавали мужчины. Когда улыбка была фальшивой, это понимали 76% мужчин и лишь 67% женщин. Впрочем, женщина-психолог по имени Сюзен Куиллиам стала на защиту представительниц своего пола. Она утверждала, что социум учит женщин быть хорошими и покладистыми, а потом они запрограммированы "не замечать" плохого в окружающих - в том числе неискренности и фальши. Что ж, объяснение выглядит довольно правдоподобным и убедительным.
Интересное исследование по поводу неправильного толкования женских взглядов ранее опубликовали психологи из Университета Индианы. По результатам эксперимента, проведенного среди 280 студентов обоих полов выяснилось, что мужчины питают иллюзии по поводу интереса к ним у девушек. Многие молодые люди, участвовавшие в эксперименте, считали, что девушка испытывает к ним неприкрытый интерес, который на самом деле встречался куда реже, чем им казалось. Как говорят исследователи, мужчины оказались неспособны отличить влюбленную улыбку от дружеской и жесты интереса от простой вежливости.
Впрочем, это и неудивительно. Ведь, как недавно выяснила еще одна группа ученых (на сей раз из Венского университета), женщины нарочно держат своего визави в напряжении до тех пор, пока не решат, стоит ли продолжать с ним знакомство. Женщины посылают сигналы интереса любому представителю противоположного пола, с которым только что познакомились. Они теребят волосы, прикусывают губы, закидывают ногу на ногу и делают прочие привлекающие жесты - пока не определят, интересен им мужчина или нет.
«Если он сейчас себя так ведет,
каким же он будет через год»,
«он копия своего отца»
«Надо к нему найти подход,
а то он совсем неуправляемый,
как мне с ним лучше
3. Социальная ущербность мате-
ринской роли (фиксированная
система ценностей)
4. Эгоцентризм Я
(жизнь - это потребление)
обращаться - не знаю»
«Я из-за него ничего не могу
делать», «Она мне руки связала»
«Почему я должна столько вни-
мания ему уделять, еще сама
5. Рационализм
(упрощение картины мира)
6. Отчужденность
(человек = вещи)
жить хочу»
«Главное, чтобы он себе место
в жизни нашел, чувствовал
себя уверенно»
«Все равно ребенка для
кого-то растишь. И дочь уйдет
из дома, и сын»
Для меня психологическая работа по изменению отноше
ния женщины к ребенку практически всегда связана_
во^ста
новлением формулы безусловной ^Р""™^^^^^^^^^
мать никто кроме Вас не может любить Вашего ребенка та
ким, какой он есть», «Любить за то, что он есть».
Как часто бывало в отает упорное сопротивление: «В нем
нет ничего хорошего», «Как это любить за то, что он есть, он
же вон какое вытворяет» и тому подобное.
Если попробовать описать одним словом содержание нор-
мального материнского чувства моей современницы, то это
было бы слово «усталость», думаю, что оно было таким же
актуальным и во времена Э.Фромма, который писал о том, что
в материнской любви два важных аспекта: безусловное утвер-
ждение в жизни женщины ребенка и его потребностей, и разви-
тие в ребенке любви к жизни. Материнская любовь к жизни -
любовь к жизни самой женщины - приносит человеку самое
прекрасное в жизни - ее ценность, цельность, осмысленность,
глубину. Если же у женщины нет любви к жизни, к людям во-
обще, если она ощущает жизнь как бремя, а людей воспринима-
ет как вещи, она не только обделяет своего ребенка любовью,
но и лишает его важнейшей потребности - трансцендентальной,
той, которая рождает в человеке творца его собственной жизни.
Слабый, беспомощный ребенок легко пробуждает в жен-
щине чувство собственной силы, власти над ним как над сво-
им творением. Это чувство собственной силы перекрывает по
интенсивности многие другие, и если его проявления (за не-
имением других чувств) встречают у ребенка сопротивление,
то происходит удивительное превращение этого женского
чувства в его противоположность - сила сменяется бессилием,
любовь - ненавистью. В действие вступает закон амбивалент-
ности (двойственности) чувств, и женщина переживает это как
усталость, как невозможность осуществления собственной
жизни, как предел собственных чувств. Как сказала одна из
мам о своих трех сыновьях: «Я их очень всех люблю, но ино-
гда мне хочется прийти домой с автоматом и...»
Я думаю, что хроническая усталость, которая сегодня яв-
ляется почти единственным словом, выражающим материн-
скую любовь, тревожный симптом того общего изменения
отношения к жизни, который наблюдается у многих моих
современниц. «Люди не любят жизнь» - возможно, это сказа-
но слишком сильно, но очень часто именно эта фраза случай-
ной прохожей, с которой мы обменялись взглядами, став не-
вольными свидетелями безобразной семейной сцены, все чаще
приходит на ум в качестве причины, объясняющей, но не про-
ясняющей факты, которые приходится наблюдать ежедневно.
Хотелось бы сказать, что в житейском понимании нор-
мальный человек - это тот, кто умеет любить жизнь. Жаль,
что так не получается. Факты говорят о том, что даже естест-
венные, кровные отношения не гарантируют человеку (ребен-
\
любви. К нему, маленькому, уже относятся так, как он
того заслуживает. Ему уже надо что-то делать, предпринять,
чтобы его любили, надо иметь какие-то качества, а не просто
5ыть сыном или дочкой.
Это ожидание от ребенка заслуживающих любви качеств
делает отношения матери и ребенка, а тем более отца и ребенка,
опосредованными. Чем? Какой знак их будет определять? Я бы
сказала, что это концепция жизни, которой пользуются взрос-
лые. Содержательно она может отличаться в деталях у отца и у
матери одного и того же ребенка, тогда он (ребенок) не только
попадет в сложно опосредованную систему отношений, он не-
вольно становится манипулятором, переживающим отсутствие
целостности в жизни. Ситуация порождает необходимость по-
строения искусственной модели жизни вместо осуществления
жизни, сознание ребенка уже потенциально «заражено» виру-
сом собственной ограниченности и заданности.
Мне кажется, что житейское представление современного
человека о собственной нормальности и нормальности других
людей воплощается в образе инструкции. Иметь четкую инст-
рукцию, то есть обладать определенностью своего жизненно-
го пути, иметь критерий правильности его, оказывается,
очень важно. Сегодня наиболее остро необходимость в таких
инструкциях переживают люди старшего и среднего поколе-
ний, которые одно время жили по известной социальной схе-
ме: детский сад - школа - вуз (училище) - работа - пенсия;
октябренок - пионер - комсомолец - коммунист. Это была
самая общая инструкция жизненного пути, теперь ее не стало.
Хотя прошло уже несколько лет, неопределенность жизненно-
го пути оказалась для многих людей в нашей стране невыно-
симой, она еще и сегодня воспринимается с большим страхом
или предельной осторожностью. Момент потери инструкции -
это одно из мгновений переживания моими современниками
неопределенности как существенной характеристики самой
жизни. Оно оказалось не из легких.
Обострение переживаний по поводу своей нормальности я
вижу в фактах появления большого разнообразия обществен-
ных объединений, где через групповое, социальное использо-
вание понятий о жизни человек получает возможность осоз-
нания собственной концепции жизни. В интенсивном росте
общественных объединений можно увидеть и форму ухода от
выработки индивидуальной концепции жизни. Мне кажется,
что индивидуальное переживание своей собственной концеп-
ции жизни, содержащее любовь к ней, вообще доступно не-
многим людям и требует той силы Я, которая позволяет на-
звать такого человека героем. Героизм этот в будничной воз-
можности быть самим собой, чувствовать то, что чувствуется
думать то, что думается, как у Наума Коржавина:
Москва встречает героя,
А я его - не встречаю.
Хоть вновь для меня невольно
Остановилось время,
Хоть вновь мне горько и больно
Чувствовать не со всеми.
Но так я чувствую все же,
Скучаю в праздники эти...
Хоть, в общем, не каждый может
Над миром взлететь в ракете.
Это переживание своей непохожести как нормальности, ес-
тественной для собственной жизни.
В житейском понимании нормальности присутствует не
только содержание концепции жизни, но и концепции другого
человека, то есть отношение к собственной Я-концепции,
которое с необходимостью ставит вопрос о их тождестве или
равенстве. Вопрос, который для каждого рождающегося че-
ловека является вечно новым, а для человечества давно извес-
тен на него ответ. Дан он в Библии: «Люби своего ближнего
как самого себя». Об этом писал Э.Фромм, когда говорил о
том, что любовь человека к себе содержит все ее парадоксаль-
ные стороны - Я для самого себя становлюсь объектом, на
который распространяется моя же собственная любовь. Лю-
бовь - неделимое отношение между собственным Я как объ-
ектом любви и другими ее объектами, это выражение созида-
тельности - заботы, уважения, ответственности и знания. Нет
такого понятия человека, в которое я не был бы включен сам.
Эта идея мне кажется крайне важной для понимания того, как
в житейском понятии нормальности человека представлено
самое главное - его собственное переживание собственной же
сущности. Все формы отказа и ухода от этого переживания, от
невозможности чувствовать собственную пустоту лишний раз
говорят о том, что экзистенция человека не задана ему в мо-
мент рождения, она создается им самим. Ограничения, кото-
рые он переживает на пути воплощения собственной экзи-
стенции, связаны с тем, что вся жизнь человека опосредована
присутствием в его индивидуальной жизни других людей, уже
создавших (или создающих) собственные знаковые системы
для организации потока жизни. Эти знаковые системы струк-
турируют и понятие человека, и концепцию жизни, и Я-
концепцию, и концепцию другого человека, степень жестко-
сти этих структур может быть весьма различной, но они на-
полняют психологическое пространство отношений между
людьми, создают его плотность, оказывают регулирующее
влияние на спонтанный поток жизни. Житейское понятие
нормальности в этом психологическом пространстве отноше-
ний человека к человеку (независимо от возраста) задает сте-
пени свободы для осуществления собственной спонтанной
активности. «Нормальность» - это маркировка этих степеней
свободы, она может быть вплотную приближена к возрас-
тным и социальным проявлениям активности: нормальный
двухлетний ребенок владеет прямой походкой, нормальные
пенсионеры сидят спокойно на скамеечке и тому подобное.
Содержание этих степеней свободы основано на житейских
понятиях - на обобщениях конкретных, наглядно восприни-
маемых фактов, сходное в них и принимается за нормальность.
Вопрос о возможных изменениях наблюдаемых явлений не
ставится и не предполагается, житейское понятие «нормаль-
ности» всегда осязаемо и действенно, оно отвечает всем требо-
ваниям инструкции, так как задает степени свободы через
«можно» и «нельзя». Для человека, ориентирующегося на него,
часто бывает большим потрясением встреча с концептуальной
многозначностью этого понятия. Поразительно бывает, на-
пример, наблюдать за родителями, когда они находят в своем
ребенке новые для них проявления его интеллектуальных воз-
можностей («а я и не знал, что он (она...) »). Переход к новому
содержанию понятия «нормальность» для большинства людей
связан с изменением степеней свободы как в своем поведении,
так и с признанием этого за другим человеком. Как сказала
одна мама: «Хотелось бы уберечь его от всех жизненных оши-
бок, но это все равно, что жить его жизнь без него самого».
Да, как пишет Ст.Тулмин: «Мысли каждогоиз
нас при-
надлежат только нам самим; наши понятия мы разделяем с
Другими людьми»".
Можно подвести небольшой итог: житейское понятие нор-
мального человека включает переживание по поводу возмож-
ных степеней свободы как своей собственной, так и другого
человека, которые проявляются в воздействии на свою актив-
ность и активность другого человека. Это своего рода прави-
ла, инструкция, которая позволяет организовывать простран-
ственно-временные отношения с другими людьми и в своей
собственной жизни.
"Тулмин Ст. Человеческое понимание. - М., 1984.-С. 51.
333
Переживаний женщины
| Наименование параметра | Значение |
| Тема статьи: | Переживаний женщины |
| Рубрика (тематическая категория) | Психология |
ʼʼЕсли он сейчас себя так ведет, каким же он будет через годʼʼ,
ʼʼон копия своего отцаʼʼ
ʼʼНадо к нему найти подход, а то он совсем неуправляемый, как мне с ним лучше
3. Социальная ущербность мате- ринской роли (фиксированная система ценностей)
4. Эгоцентризм Я
(жизнь - это потребление)
обращаться - не знаюʼʼ
ʼʼЯ из-за него ничего не могу делатьʼʼ, ʼʼОна мне руки связалаʼʼ
ʼʼПочему я должна столько вни- мания ему уделять, ещё сама
5. Рационализм
(упрощение картины мира)
6. Отчужденность (человек = вещи)
жить хочуʼʼ
ʼʼГлавное, чтобы он себе место в жизни нашел, чувствовал
себя уверенноʼʼ
ʼʼВсе равно ребенка для кого-то растишь. И дочь уйдет из дома, и сынʼʼ
Для меня психологическая работа по изменению отноше ния женщины к ребенку практически всегда связана_ во^ста
новлением формулы безусловной ^Р""™^^^^^^^^^ мать никто кроме Вас не может любить Вашего ребенка та
ким, какой он естьʼʼ, ʼʼЛюбить за то, что он естьʼʼ.
Как часто бывало в отает упорное сопротивление˸ ʼʼВ нем нет ничего хорошегоʼʼ, ʼʼКак это любить за то, что он есть, он же вон какое вытворяетʼʼ и тому подобное.
Если попробовать описать одним словом содержание нор- мального материнского чувства моей современницы, то это было бы слово ʼʼусталостьʼʼ, думаю, что оно было таким же актуальным и во времена Э.Фромма, который писал о том, что в материнской любви два важных аспекта˸ безусловное утвер- ждение в жизни женщины ребенка и ᴇᴦο потребностей, и разви- тие в ребенке любви к жизни. Материнская любовь к жизни - любовь к жизни самой женщины - приносит человеку самое прекрасное в жизни - её ценность, цельность, осмысленность, глубину. Если же у женщины нет любви к жизни, к людям во- обще, в случае если она ощущает жизнь как бремя, а людей воспринима- ет как вещи, она не только обделяет своего ребенка любовью, но и лишает ᴇᴦο важнейшей потребности - трансцендентальной, той, которая рождает в человеке творца ᴇᴦο собственной жизни.
Слабый, беспомощный ребенок легко пробуждает в жен- щине чувство собственной силы, власти над ним как над сво- им творением. Это чувство собственной силы перекрывает по интенсивности многие другие, и если ᴇᴦο проявления (за не- имением других чувств) встречают у ребенка сопротивление, то происходит удивительное превращение этого женского чувства в ᴇᴦο противоположность - сила сменяется бессилием, любовь - ненавистью. В действие вступает закон амбивалент- ности (двойственности) чувств, и женщина переживает это как усталость, как невозможность осуществления собственной жизни, как предел собственных чувств. Как сказала одна из мам о своих трех сыновьях˸ ʼʼЯ их очень всех люблю, но ино- гда мне хочется прийти домой с автоматом и...ʼʼ
В психологии беременности особый интерес представляет возможность прогнозирования отклонений от адекватного материнского поведения и проектирование психологического вмешательства. В этих целях разрабатываются типологии и способы выявления отношения женщины к беременности.
Стиль переживания беременности включает в себя:
Физическое и эмоциональное переживание момента идентификации беременности,
Переживание симптоматики беременности,
Динамика переживания симптоматики по триместрам беременности;
Преимущественный фон настроения в эти периоды;
Переживание первого шевеления и шевелений в течение всей второй половины беременности;
Г. Г. Филиппова выделяет шесть стилей переживания беременности.
1. Адекватный. Для него характерны: идентификация беременности без сильных и длительных отрицательных эмоций; выраженные соматические ощущения от состояния беременности. В первом триместре возможно общее снижение настроения без депрессивных эпизодов, появление раздражительности, во втором триместре - благополучное эмоциональное состояние, в третьем триместре - повышение тревожности и ее снижение к последним неделям. Активность в третьем триместре ориентирована на подготовку к послеродовому периоду. Первое шевеление ребенка ощущается в 16-20 недель, сопровождается положительными эмоциями; последующие шевеления четко отделены от других ощущений, не сопровождаются отрицательными соматическими и эмоциональными переживаниями.
2. Тревожный. Идентификация беременности тревожная, со страхом, беспокойством, которые периодически возобновляются. Соматический компонент сильно выражен по типу болезненного состояния. Эмоциональное состояние в первый триместр повышенно тревожное или депрессивное, во втором триместре не наблюдается стабилизации, повторяются депрессивные или тревожные эпизоды, в третьем триместре это усиливается. Активность в третьем триместре связана со страхами за исход беременности, родов, послеродовой период. Первое шевеление ощущается рано, сопровождается длительными сомнениями или, напротив, четкими воспоминаниями о дате, часе, условиях, переживается с тревогой, испугом, возможны болезненные ощущения. Дальнейшие шевеления часто связаны с тревожными ощущениями, тревогой за себя и здоровье ребенка. Характерна направленность на получение дополнительных сведений, патронаж. Характер шевеления интерпретируется с точки зрения возможных нарушений в развитии ребенка.
3. Эйфорический. Все характеристики носят неадекватную эйфо-рическую окраску, отмечается некритическое отношение к возможным проблемам беременности и материнства, нет дифференцированного отношения к характеру шевеления ребенка. Обычно к концу беременности появляются осложнения. Проективные методы показывают неблагополучие в ожиданиях послеродового периода.
4. Игнорирующий. Идентификация беременности слишком поздняя, сопровождается чувством досады или неприятного удивления. Соматический компонент либо не выражен совсем, либо состояние даже лучше, чем до беременности. Динамики эмоционального состояния по триместрам либо не наблюдается, либо отмечается повышение активности и общего эмоционального тонуса. Первое шевеление отмечается очень поздно; последующие шевеления носят характер физиологических переживаний, как доставляющие физическое неудобство. Активность в третьем триместре повышается и направлена на содержания, не связанные с ребенком.
5. Амбивалентный. Общая симптоматика сходна с тревожным типом, особенностью являются резко противоположные по физическим и эмоциональным ощущениям переживания шевеления, характерно возникновение болевых ощущений. Интерпретация своих отрицательных эмоций преимущественно выражена как страх за ребенка или исход беременности, родов. Характерны ссылки на внешние обстоятельства, мешающие благополучному переживанию беременности.
6. Отвергающий. Идентификация беременности сопровождается резкими отрицательными эмоциями; вся симптоматика резко выражена и негативно физически и эмоционально окрашена. Беременность переживается как кара, помеха и т. п. Шевеление окрашено неприятными физиологическими ощущениями, сопровождается неудобством, брезгливостью. К концу беременности возможны всплески депрессивных или аффективных состояний.
Ю. Шмурак выделила следующую типологию матерей, отражающую меру сознательного и бессознательного принятия ребенка:
1. Идеальная (сознательное и бессознательное принятие ребенка).
2. Холодная (сознательное отвержение и бессознательное принятие).
3. Амбивалентная (сочетание сознательного принятия ребенка с бессознательным его отвержением).
4. Катастрофическая (сознательное и бессознательное отвержение). При сравнительном изучении переживания беременности у «благополучных» беременных и женщин, отказывающихся от детей, было выявлено, что отсутствие или сильное снижение выраженности симптоматики беременности характерно для «отказниц» (В. И. Брутман, М. С. Радионова). Слишком сильная выраженность симптоматики, сопровождаемая отрицательными эмоциональными переживаниями, также характерна для неблагоприятного отношения к беременности и материнству (P. M. Shereshefsky). В психоанализе и микропсихоанализе при рассмотрении отношения женщин к беременности обращали внимание на переживание ею шевеления ребенка (Г. Рот-тман, Т. Верни, С. Фанти). Эти исследования, а также данные о разной интенсивности переживаний женщиной шевелений ребенка и интерпретации своих физических и эмоциональных состояний в разных культурах дают возможность предположить, что стиль переживания женщиной соматического компонента беременности и шевеления ребенка могут иметь прогностическую ценность для выявления отклонения от адекватной модели материнства.
Девиантное материнство
В последние десятилетия в нашей стране наблюдается тенденция к такому социальному явлению, как «скрытый инфантицид» - отказ матери от ребенка.
Существуют ли какие-то специфические характерологические особенности личности, которые нарушают естественное формирование готовности к материнству? Исследователи указывают на полиморфизм факторов, предрасполагающих к этому. Одним из малоизученных аспектов проблемы является обнаруженный еще в начале века феномен искаженного восприятия матерью своего нежеланного ребенка. В последующем это наблюдалось у женщин с послеродовой депрессией.
Ученые предполагают, что эти изменения связаны с эмоциональным состоянием женщины, которая переживает резкое расхождение между реальным и «идеальным» ребенком, о котором она мечтала во время беременности. При этом она воспринимает его как обманувшего ее надежды, источник принуждения и страдания.
Так, исследователи считают, что к таким искажениям особенно предрасположены одинокие матери с их повышенной тревожностью, потребностью в благодарности, с неосознанным чувством вины. Они проецируют на ребенка свои худшие качества. Для них он воплощает в себе зло, которое они испытали, все, в чем они себе отказывают.
По мнению В. И. Брутман, одной из причин девиантного материнства является неблагоприятный детский коммуникативный опыт. Будущая «отказница» отвергалась своей матерью с детства, что привело к нарушению процесса идентификации как на уровне психологического пола, так и при формировании материнской роли. Неудовлетворенная потребность в материнской любви и признании не позволяет «отказнице» самой стать матерью. В. И. Брутман полагает, что для формирования нормального материнского поведения необходима идентификация с матерью, а затем на ее основе - эмоциональная сепарация.
Кроме того, нельзя не отметить возрастающую в последнее время проблему ранней подростковой беременности. Данные немногочисленных исследований, в частности С. О. Кашаповой, свидетельствуют об искаженном формировании материнской сферы, несформиро-ванной мотивации материнства и инфантильном отношении к беременности у девушек-подростков, ожидающих ребенка.
В целом можно отметить следующие характеристики женщин с нарушенной готовностью к материнству:
1. Эмоциональная и психологическая незрелость, низкая толерантность к стрессам, несдержанность аффектов.
2. Неготовность к браку в силу эмоциональной неустойчивости, эгоцентризма, стремления к независимости.
3. Сосредоточенность на своих проблемах, переживание чувства несправедливости и недостатка любви.
4. Неразрешенность детских и пубертатных конфликтов.
5. Неполная собственная семья, нередко отсутствует муж, часто воспитывается отчимом.
6. В ее семейной истории существует паттерн отказа от ребенка; разводы и физическое насилие регистрируются уже в поколении бабушки.
7. Эмоциональная зависимость от матери, несмотря на то, что отношения с ней могут быть негативными.
8. Мать характеризуется ею как агрессивная, директивная и холодная; она либо не знает о беременности дочери, либо возражает против нее.
9. Ребенок для нее - источник психологических проблем, страха и тревоги. Он кажется ей недоступным для контакта, как нечто незначительное и далекое от нее самой.
