Близость определение. Как возникает истиная близость

Близость - одно из важнейших оснований и характеристик позитивного полюса отношений типа "-симпатия - антипатия"-, определяющая причина и одновременно следствие сложившихся и относительно устойчивых аттракционных взаимосвязей между людьми. Понятие "-близость"-, в частности, широко используется в работах Э. -Эриксона, который рассматривает близость как способность одного человека заботиться о другом, делиться с ним всем существенным без боязни потерять при этом себя (В. -И. -Овчаренко). В социально-психологическом плане понятие "-близость"- является практически антонимом понятия "-социальная дистанция"-. По сути дела, в первом случае речь идет о системе взаимоотношений и межличностного взаимовосприятия, построенных в логике идентификации и приязни, а во втором - конфронтации, своего рода межличностного противостояния и отчуждения. Формы проявления близости могут быть различными как по психологическому содержанию, так и по степени выраженности, эмоциональной насыщенности. Так, например, феномен внутригруппового фаворитизма также может быть рассмотрен в логике проявления близости. В неформальных компаниях близость приобретает, как правило, формы приятельства и подлинной дружбы, а в семье - форму родственных отношений и любви. Наиболее простым методическим приемом, позволяющим зафиксировать психологическую близость между людьми, можно считать социометрическую процедуру, изначально направленную на диагностику отношений типа "-симпатия - антипатия"-. В то же время психологическая близость между людьми имеет в группах разного уровня развития далеко не одинаковые основания. Так, в группах низкого уровня психологического развития (диффузные группы и ассоциации) решающим фактором формирования конкретных отношений психологической близости выступает не связанная с деятельностным планом межличностная приязнь, а в группах высокого уровня психологического развития "-приязненные отношения"- в существенной степени опосредствованы содержанием, задачами и целями совместной деятельности партнеров.

Проблематика психологической близости и социального дистанцирования субъектов взаимодействия является отчетливо ключевой в рамках социально-психологической науки. В той или иной степени практически все исследователи, работающие в области психологии групп и социальной психологии личности, а также социальной психологии развития в той или иной манере содержательно затрагивали этот круг вопросов. Так, например, исследуя процесс становления идентичности, Э. -Эриксон пришел к выводу, что именно способность индивида к установлению адекватных ситуации форм близости с партнерами по взаимодействию является одним из главных проявлений качественной личностной идентичности в социальной жизни. При этом в критическом, с точки зрения формирования идентичности, юношеском возрасте взаимосвязь на уровне идентичность - близость носит двусторонний характер. Иными словами, на стадии психосоциального моратория близость является не только следствием, но и условием полноценного развития личности.

По словам Э. -Эриксона, "-то, что многие из наших пациентов &ldquo-терпят катастрофу&rdquo- в возрасте, который правильнее считать предвзрослым, чем постподростковым, объясняется фактом, что часто только попытка вступить в интимную дружбу и соперничество или сексуальную близость полностью обнаруживает латентную слабость идентичности.

Правильная &ldquo-стыковка&rdquo- с другими есть результат и проверка прочности образа &ldquo-я&rdquo-. Поскольку молодой человек ищет пока еще пробные формы близости в дружбе и соперничестве, в сексуальной игре и любви, в споре и сплетнях, он испытывает особое напряжение, как если бы такая пробная &ldquo-состыковка&rdquo- была обращена к межличностному единению, доходящему до потери идентичности и требующему напряжения внутренних резервов, осторожности в достижениях. Если юноша не в силах ослабить это напряжение, ему приходится &ldquo-изолировать&rdquo- самого себя и вступать (в лучшем случае) только в стереотипные и формализованные межличностные отношения либо он может посредством все новых и новых лихорадочных попыток, часто сопровождающихся гнетущими неудачами, искать близости с самыми невероятными партнерами. Поскольку чувство идентичности утеряно, то даже дружба и деятельность превращаются в отчаянные попытки установления смутных контуров идентичности посредством взаимного нарциссического отражения: влюбиться в этом случае означает превратиться в чье-то зеркальное отражение, причиняя вред самому себе и &ldquo-зеркалу&rdquo-. ... &ldquo-Эго&rdquo-, таким образом, теряет свою способность поддаваться сексуальной и аффективной чувственности в слиянии с другим индивидом, ... слияние с другим становится потерей идентичности. Возникает угроза внезапного нарушения всей способности ко взаимности, и следствием этого является отчаянное желание все начать заново, вернуться к исходной спутанности и бушевать так, как делают это только очень маленькие дети"- .

При этом важно понимать, что способность индивида к установлению полноценных близких отношений ни в коем случае не означает формирование некоей фиксированной позитивной установки в отношении социального окружения. Это, скорее, способность к широкой вариативности в континууме "-принятие - отвержение"- при сохранении целостности личности: "-Необходимо напомнить, что одним из компонентов близости является отдаление, то есть готовность отвергать, игнорировать или разрушать те силы и тех людей, чья сущность кажется угрожающей своей собственной. Близость с определенной частью людей или идеей не будет по-настоящему полной без эффективного отрицания другой части. Так, слабость или чрезмерность в отвержении является существенным аспектом неспособности достичь близости вследствие неполной идентичности: тот, кто не уверен в "-своей точке зрения"-, не может отвергать разумно"- .

В этих условиях все попытки установить отношения близости, неизбежно приобретают характер идеализации объекта, на который они направлены. В случае успеха подобных попыток, возникающие отношения, какие бы внешние формы они не принимали (сексуальные отношения, деловое взаимодействие, дружба и т. -д.), в своей психологической сути являются, как правило, симбиотической зависимостью. Именно этим объясняется тот факт, что "-молодые люди часто достаточно патетически демонстрируют, что спасение для них возможно только в результате слияния с лидером- лидером является взрослый, который обладает способностью и желанием выступить в роли надежного объекта для экспериментирования с отвержением и гида на самых первых шагах к интимной взаимности и законному отвержению. Старший подросток хочет быть учеником или последователем, сексуальным &ldquo-слугой&rdquo- или &ldquo-клиентом&rdquo- такой личности. Если это не удается, как это часто случается вследствие абсолютности этой личности, молодой человек обращается к напряженной интроспекции и самопознанию, которые могут привести его к состоянию, граничащему с параличом. С точки зрения симптоматики, это состояние проявляется в болезненном чувстве изоляции, дезинтеграции внутренней целостности и тождественности, чувстве всеохватывающего стыда, неспособности ощутить достижения от любой деятельности"- .

Совершенно очевидно, что такие молодые люди составляют отчетливо выраженную группу риска, подверженную влиянию деструктивных лидеров, авторитарных и тоталитарных идеологий. Не менее очевидно в свете сказанного, что необходимым условием формирования качественной идентичности и полноценной способности к установлению отношений близости является наличие благоприятных социально-психологических условий (включающих особенности организации среды жизнедеятельности личности и институциональную поддержку ее витальности со стороны общества), обеспечивающих широкие возможности для ролевого экспериментирования и межличностного взаимодействия в логике "-субъект - субъект"- в юношеском возрасте.

Между тем в современном российском обществе не только сохраняется целый ряд социальных, политических и экономических факторов, существенно ограничивающих личностную активность такого рода (например, относительно поздняя сепарация молодых людей с родительской семьей и т. -п.), но периодически раздаются призывы типа введения раздельного обучения для мальчиков и девочек, направленные, по сути дела, на усиление личностной изоляции подростков и юношей якобы во имя "-нравственности"- и "-традиционных ценностей"-. Подобного рода "-инновации"- не только не способствуют решению таких действительно актуальных и взаимосвязанных проблем российского общества, как демографический кризис и кризис семьи, но и усугубляют их, поскольку индивиды со спутанной идентичностью оказываются попросту неспособны к установлению межличностных отношений, которые являются основой создания действительно функциональной семьи.

Как пишет Э. -Фромм, "-есть лишь одна форма близости, которая не тормозит развития личности и не вызывает противоречий и потерь энергии, это зрелая любовь- этим термином я обозначаю полную близость между двумя людьми, каждый из которых сохраняет полную независимость и в каком-то смысле отделенность. Любовь поистине не вызывает конфликтов и не приводит к потерям энергии, поскольку она сочетает две глубокие человеческие потребности: в близости и в независимости"- . То, что подобные отношения, основанные на динамическом балансе "-принятие-отвержение"- являются обязательным условием сохранения семьи и поддержания ее функциональности, подтверждается многочисленными социологическими и социально-психологическими исследованиями: "-исследование за исследованием свидетельствует, что несчастливые супруги проявляют несговорчивость, авторитарность, склонны критиковать и подавлять друг друга... Счастливые пары учатся, иногда с помощью психологического тренинга, воздерживаться от резкостей и малодушного подливания масла в огонь, честно спорить, излагая свои чувства в неоскорбительной для оппонента манере..."- .

Заметим, что все сказанное справедливо как в контексте супружеских, так и детско-родительских отношений. Родители, неспособные к зрелой любви, как правило, используют ребенка в качестве удобного объекта для сублимации собственных инфантильных детских фантазий. Важно понимать, что деструктивное взаимодействие такого рода может принимать самые разнообразные формы - от откровенно жестокого отношения к детям до гипертрофированной, возведенный в своеобразный культ заботы о них.

Вполне понятно, что способность к установлению адекватных отношений близости, является существенно важным и во многом определяющим не только с точки зрения перспектив индивида в плане создания полноценной семьи, но и в гораздо более широком социальном контексте. Так, например, индивиды, у которых эта способность существенно ограничена, как правило, не могут полностью интегрироваться в группу, "-застревая"- на стадиях адаптации или индивидуализации. В роли руководителя они склонны к авторитарному стилю управления, подмене творческих и креативных прессов бюрократическими процедурами, одновременно рискуя оказаться фактически марионеткой в руках "-сильного"- заместителя или даже секретаря.

Что такое истинная близость? Это максимальная открытость между двумя любящими людьми, которая предполагает душевную уязвимость. Когда оба партнера 100% честны друг перед другом, не боятся доверять свои мысли, чувства, страхи или мечты. Близость — это возможность прикоснуться к душе человека, принять его настоящего со всем грузом прошлого, выдержать внутреннее сопротивление. У близости, как и у любви, есть свои правила, о которых мы сегодня поговорим.

12 правил близости: как нужно любить?

1. Близость не означает одинаковость, когда партнеры во всем копируют друг друга – стиль жизни, интересы, характер. Можно быть абсолютно разными, как день и ночь, иметь различные жизненные цели и идеалы, но сходиться в главном – этого будет достаточно.

2. Истинная близость предполагает свободу выбора, разрешение другому быть другим. Партнер может не соглашаться с нами представлениями о мире, может делать то, что будет нас раздражать – разность взглядов и поведения не станет умалять нашей с ним близости.

3. Близость не стирает личностные границы партнеров, наоборот, делает их куда более четкими и ясными. Чем интимнее устанавливается общение, тем плотнее идет взаимодействие, тем понятнее правила игры.

4. Настоящая близость предполагает возможность обсуждения ожиданий партнеров в отношениях, чтобы четко уяснить их потребности. Понимание на уровне интуитивного прозрения – миф.

5. Близкие отношения подразумевают наличие личного пространства у каждого из партнеров. Желание все время проводить вместе, полное отсутствие личной территории говорит о зависимых, а значит, несвободных отношениях.

6. Даже в самых близких отношениях партнеры не отвечают за счастье друг друга. О нас могут заботиться, мы сами можем искать повод порадовать половинку, но при этом каждый сам несет за себя ответственность, отвечает за свое настроение, самореализацию и безопасность. Обвиняют, обижаются и ищут крайних только незрелые личности.

7. Даже в самых близких отношениях между супругами могут существовать секреты, это нормально. Но лучше стремиться минимализировать «слепые зоны», быть максимально открытыми.

8. Близость исключают принуждение. Если партнер не хочет идти на компромисс или действовать в соответствии с ожиданиями своей половины, нужно уважать его решение. Соответственно, он точно также обязуется уважать и наше нежелание.

9. Отказ от секса не равен отказу в любви. Кроме сексуальной близости, есть еще много вариантов проявления нежных чувств. Нежелание интимных отношений не значит, что партнеры не могут быть близки.

10. Если партнеры испытали близость, значит, они оба в какой-то момент этого хотели и оба несут за это ответственность. Глупо прикрываться оправданием, будто один принуждал силой, а второй не отвечал за свои действия.

11. Близость предполагает любовь к партнеру просто за то, что он есть. Мы не можем влюбляться в надуманные представления о человеке, в красивые ухаживания или собственные мечты.

12. Близость не дает никаких гарантий, что любовь в паре продлится вечно. Нет гарантий, что человек не уйдет, найдя свое счастье рядом с кем-то другим. Чужие чувства сложно запрограммировать, они не являются нашей собственностью. Но раз уж наши миры пересеклись, лучше постараться сохранить в сердце огонь благодарности.

Близость – это больше, чем любовь. Это возможность соприкоснуться с волшебством, познать душу партнера лучше себя самого.

Эмоциональная близость - штука непростая. Перевести на русский язык "Intimacy" - задача та еще. Потому что прямой и очевидный перевод - это "интимность". Но в этом слове для большинства людей идет очевидная указка на секс. Поэтому выбрали чуть менее очевидный вариант - близость.

Современные журналы постоянно пишут, что на близость надо быть способным, и это абсолютная правда. Потому что для близости нужно уважать "Privacy" - еще одно труднопереводимое на русский слово. Если, опять же, воспользоваться ложным другом переводчика, получится "приватность".

И тогда близость - это согласовывающий динамизм, который направлен на то, чтобы вызвать у партнера симпатию, нежность и преданность и тем самым избавиться от двух неприятных чувств - тревоги и одиночества. Предполагает тесные отношения между двумя людьми, имеющими более или менее равный статус. Каждый из них видит в другом равную себе личность, а не только объект наслаждения.

Если попробовать упростить - близость, это такая штуковина, когда рядом с тобой не просто человек с симпатичной физиономией или потенциальная квартира без ипотеки, а кто-то важный, значимый, интересный и тем прекрасный. Кто-то, кого ты уважаешь и принимаешь, и кто уважает и принимает тебя. Потому что в одну сторону это не работает.

Многие девушки это декларируют, но на самом деле их внутренняя тревога в компании с холодностью партнера часто приводит к зависимым отношениям.

Я лучше всего близость чувствую со старыми друзьями - с теми, с кем мы прошли много лет вместе, и я знаю, что рядом с ними я могу быть собой, рассказать что-то действительно важное про себя, обнять их, поцеловать, подержать за руку - и они попробуют меня услышать, принять, ответить мне тем же.

Почему же мы говорим о способности или неспособности? Потому что сопереживать, открываться, взаимодействовать и доверять многие люди не готовы. И близость не возникает.

Чтобы идти в близость, необходима вера в то, что она возможна.

Дата создания: 07.10.2002
Дата обновления: 19.02.2015

По определению психотерапевта Э.Берна, близость - это "свободное от игр чистосердечное поведение человека. Она, как правило, не приводит к неприятностям, если не вмешается какая-нибудь игра". Что ж, поговорим о том, что такое психологические игры и для чего они людям нужны; как "настоящая близость" отличается от иллюзии близости и "псевдоблизости"; всегда ли по-настоящему близкие люди обязаны быть вместе; и о многом другом.

Говоря о "теории психологической близости", предложу для начала два определения, данных в своё время известными психотерапевтами. Эрик Эриксон в своих работах использовал это понятие с расшифровкой "способность одного человека заботиться о другом, делиться с ним всем существенным без боязни потерять при этом себя". А автор теории трансакций Эрик Берн утверждал, что психологическая близость - это "свободное от игр чистосердечное поведение человека. Она, как правило, не приводит к неприятностям, если не вмешается какая-нибудь игра".

В бёрновском понимании психологическая игра несёт в себе, как правило, элемент обмана, манипуляции, соревнования, пусть чаще всего и бессознательного. И здесь можно предложить третий критерий наличия в той или иной паре психологической близости: такая близость – это отсутствие в отношениях жёсткой иерархии, фиксированных ролей и обязанностей, отношения "сверху вниз".

Если в паре есть манипулятивные игры, то они ведутся для того, чтобы один из партнёров получил пусть неосознаваемый, но "выигрыш". А это означает, что другой при этом получает проигрыш. Что вряд ли способствует близости.
Наличие таких возможностей как бы "не даёт расслабляться", заставляет всегда "держать наготове ответную игру" или отслеживать игру партнёра/партнёрши. Такая совместная жизнь вскоре становится весьма утомительной. Как минимум, теряется важное при близости ощущение психологической безопасности при совместном существовании.

Известный психотерапевт В.В.Макаров часто подчёркивает, что семья, пара создаётся чаще всего затем, чтобы каждый из супругов/партнёров был своего рода "психотерапевтом" для другого: по крайней мере – поддержкой, тылом в трудную минуту по мере своих возможностей и потребностей другой стороны (причём роли "помогающего" и "принимающего помощь" не фиксированы намертво и не влекут за собой иерархических построений по принципу "сильный-слабый"). Но иногда случается так, что вместо психотерапевтического фактора существование в паре становится фактором психотравмирующим. Подобное бывает в том числе тогда, когда под "психологической близостью" подразумевается нечто иное, например – зависимость/созависимость, потребность в тотальном контроле, выраженная иерархия и т.п.

Очень часто иллюзией близости становятся своего рода "товарно-потребительские отношения" в худшем смысле этого слова: по принципу "ты - мне, я тебе". Здесь вроде бы все говорится прямо и без обиняков, но далеко не всегда учитывается наличие ответной потребности второго партнёра. Например, человеку так или иначе хочется сохранить в союзе кусочек своей "самости". А второй против этого возражает и чуть ли даже не ревнует первого к его личным мыслям и потребностям в одиночестве. Причем нередко, обижаясь, апеллирует именно к близости: "Мы же с тобой почти родные люди, а ты опять!.."

Здесь, увы, чаще всего либо иллюзия близости, либо игра в близость. "Мне надо вот это, так я тебе позволяю делать то же самое, и будем считать, что близость между нами сохранена и моя потребность ее не нарушает". А на поверку оказывается, что второй партнер или партнерша в этом "том же самом" не нуждается, и потому брать этого не хочет. А нуждается в чем-то другом, о чем напрямую сказать не может или тоже не хочет и предпочитает совершать с первым супругом свои манипуляции.

По сути психологическая близость во многом заключается в потребности и возможности обсуждать тонкости взаимоотношений между собой вслух. И результатом узнавания потребностей друг друга будет не манипуляция партнером с помощью этих знаний, а именно взаимное уважение потребностей. К тому же оба близких партнера готовы к своего рода компромиссам, и у них нет необходимости заставлять друг друга на них идти с помощью тех же игр. И тут в первую очередь присутствует желание уменьшить пересекающиеся трансакции и пересекающиеся интересы.
Кстати, в психологически близкой паре обычно учитываются потребности каждой стороны и находятся варианты для их реализации – потому, что обоим выгодно ощущение комфорта в данной паре, и потому оба с минимальными потерями пытаются этого обоюдного ощущения достичь.

Но в том-то и беда, что у большинства наших пар именно этой выгоды и нет, и их понимание близости по принципу "ну все, теперь ты мой/моя" подразумевает именно "обмен": "Ах, тебе надо флиртовать, тогда и я буду флиртовать! Хотя мне это ни за что не надо и я наживу себе от этого сплошные проблемы (чтобы поиграть потом в игру "Вот до чего ты меня довел(а)". Или иначе: "Ах, тебе нужно флиртовать – пожалуйста, а я ни за что не буду этого делать, чтобы у меня остался повод поиграть с тобой в обиженного супруга (супругу) и обвинять тебя в том, что ты эгоист(ка)" и т.п. То есть нет желания обоим чувствовать себя комфортно, но есть желание что-то "выиграть" за счет другого. И если хотите, нередко у людей именно это право выигрыша и называется "близостью". А по сути близость – это в первую очередь взаимное уважение индивидуальности и взаимное нежелание делать друг другу больно. И если кто-то в чем-то нуждается, ему не нужно выстраивать для этого бастионы оправданий.

Теперь о другой крайности: так называемой "полной близости", о которой так любят мечтать многие романтически настроенные личности. Мол, "они стали друг другу настолько родными, что полностью срослись душами" и т.п. На самом деле такое очень затруднительно, ибо всегда у человека есть как минимум свое бессознательное и те потребности, которые формируются на данном уровне. Особенно сложно, когда опять-таки один из партнеров стремится "поглотить личность другого" под соусом достижения близости (вариант - человек сам стремится отдать партнеру свою индивидуальность по принципу "А теперь ты отвечай за меня").

Один из возможных маркеров подобной "иллюзии близости" – ситуация, когда в паре хотя бы один из партнеров употребляет фразу "Мы любим друг друга".

Да, ощущение близости – чувство взаимное, и обычно сложно сказать, что "партнер А близок партнеру Б, а партнер Б – не близок партнеру А". Это примерно то же самое. как "точка А отстоит от точки Б на пять сантиметров. а точка Б от точки А – на пять километров". Но при этом близость – не полное слияние, это объединение двух независимых личностей, и в этом объединении ни один партнёр не берет на себя права решать за другого. Поэтому в такой прямой уверенной форме выводы о чувствах "второй стороны" обычно не делаются.

Для того, чтобы быть близкими людьми, опять же не обязательно непременно "делать всё только вместе". Близость как вид общения не требует постоянного нахождения вдвоем чуть ли не насильно. И запросто может статься так, что в одной паре - реально психологически близкой! - один партнер спит, а другой готовит завтрак. А в другой, близкой лишь иллюзорно или "односторонне", оба непременно отправляются на кухню вдвоем (вплоть до того, что режут вместе хлеб одним ножом), потому что стоит им разделиться хоть на мгновение – они тут же потеряют свое "чувство близости", нуждающееся в постоянных подтверждениях и доказательствах. Иногда такую "близость" ехидно называют "близостью сиамских близнецов".

Конечно, если реально близким людям нравится ради развлечения иногда резать хлеб вдвоем одним ножом - кто им это запрещает? А вот в "сиамской близости" такое постоянное совместное взаимодействие со временем становится тягостным и уже не подтверждает чувства близости, а опровергает ее, превращаясь в ту же самую манипулятивную взаимную игру.
Близкие люди куда-то ходят или что-то делают вдвоем не потому, что они должны (потому что называют себя близкими), а потому, что им этого хочется и они могут себе это позволить. Если же обстоятельства вынуждают их делать что-то поодиночке – это не воспринимается как трагедия, и не угрожает ощущению близости.

И для построения близости вовсе не обязательно, чтобы у партнеров были сходные вкусы и запросы во всем. Они вполне могут совпадать в общем, но иметь различные вкусы в деталях: один, к примеру, может любить манную кашу (Пикассо, джаз…), а другой - майонез (Айвазовского, кантри…). И это никоим образом не станет поводом для раздоров.

А попытка "влезть к человеку в сердце и там остаться, наводя при этом там свой порядок" – увы, не близость. Попытка пристать "Скажи, о чем ты сейчас думаешь, мы же близкие люди" – тоже не близость. Это скорее манипуляция "ни одной мысли без моего контроля". Близость подразумевает именно уважение потребностей, а не взаимоуничтожение и не слияние.

Вот самая примитивная иллюстрация.
Муж сел посмотреть футбол.
Разумеется, он не хочет, чтобы близкая ему супруга сидела рядом и его за это пилила.
А чего он хочет? Чтобы она сидела рядом и кричала "гол"?
Не всегда. Иногда он хочет, чтобы она занялась своими делами и дала ему возможность одному посмотреть матч (или пойти на это время к друзьям). Главное - чтобы его потребность была понята и по возможности не осуждена.
И если жене хочется посмотреть какой-то "фильм про любовь", она далеко не всегда хочет, чтобы супруг сидел рядом и задавал вопросы - может быть, ей хочется посмотреть это одной. Только чтобы ей это позволили и за это ее не ругали.
Понятно, что если муж смотрит футбол вместо важной для семьи деловой встречи – это уже сложнее. Но если между супругами есть близость и именно глобальные общие цели – в этом случае муж пойдет на встречу, а про футбол и не вспомнит. А вот если глобальных целей нет, а есть их декларирование, то у мужа по пути и машина сломается, и поезд уйдет, и т.п.
И главное: как только между супругами возникает необходимость контроля с одной стороны, непослушания с другой и противостояния с обоих – о близости говорить уже сложно. Начинаются сплошные психологические игры.

Но как быть, если одному из партнеров в определенных моментах жизни игры становятся для чего-то нужны?

Часто мне приходится рассказывать про одну пожилую кладовщицу, которая неустанно наводила на полках с товаром свой, одной ей знакомый порядок. Она не жалея сил переставляла все заново "так, как ей удобно", даже когда ее смена кончалась и она уходила домой на два дня. Оказалось, женщина предпенсионного возраста отчаянно боялась показаться ненужной и стремилась, чтобы хотя бы на этом складе ничего нельзя было найти без нее. Именно так нередко наводят порядок в кухне женщины – чтобы мужчина, случись ему сунуться приготовить себе яичницу, ничего без нее не нашел. Поэтому продукты лежат в самых "нелогичных" местах, а на все вопросы мужа она отвечает: "А мне так удобнее". Может быть, ей действительно так удобнее. Только она сама может не понимать - почему. Однако будь тут близость – продукты бы лежали там, где удобно обоим, раз уж обоим приходится готовить; по крайней мере не было такого восприятия "он посягнул на мою территорию", не было бы этого соревновательного, защитного компонента в поведении. Иными словами, не было бы необходимости получать этот скрытый выигрыш "я главнее тебя хотя бы на кухне".

И пожалуй, можно предложить такое "распознавание игры": если где-то в общении вы натыкаетесь на упорную нелогичность – тут скорее всего идет игра. Сознательная или бессознательная – неважно. Может быть, потому психологические манипулятивные игры в нашей жизни столь распространены, что логикой человек в своем поведении пользуется куда реже, чем принято думать.

И что важно: любая психологическая близость никак не подразумевает отказ от игр. Скорее имеет место постепенный уход "за ненадобностью" этих игр из общения близких людей. Ибо формирование близости на самом деле идет через игры, но опять же – через конструктивные, не доставляющие боли, и несущие скорее тренинговую нагрузку, чем контрольно-подавляюще-манипулятивную.

Но даже и это - "постепенный уход за ненадобностью" - тоже не совсем верно. Здесь больше может подходить выражение "свобода от игр" : то есть игры в близкой паре могут быть применены "по желанию", и скорее всего, для взаимного удовольствия, для обмена дополнительными, специфическими, завуалированными поглаживаниями и т.п. А вовсе не для того, чтобы один у другого "выиграл". Именно близость позволяет постепенно давать другому этот "выигрыш без борьбы": "Тебе этого хочется? Пожалуйста, возьми". Тут проглядывает и становится важным именно взаимное желание отказаться от взаимных скрытых манипуляций, которые уже обоими ощущаются как некий обман.

А если игру приходится ломать, от нее отказываться, и это причиняет боль - значит, игра нужна еще этому человеку как манипулятивная или защитная функция, и отнимать ее у него нельзя, пока в ней не разобрались - и понятно, что насиловать "давай разбираться" тоже ни к чему, следует дать этой готовности созреть; вот тоже время, из которого складывается установление близости.

Психологическая близость сама по себе может строиться достаточно сложно: потому что у каждого партнера есть свой прошлый личностный опыт со своими болевыми точками, комплексами, страхами, цензурными установками и т.п. Как говорится – "когда двое встречаются, каждый приносит свой чемодан, и не пустой". Более того, в процессе занятия было озвучено, что едва ли не основное условие для успешного построения психологической близости – это совпадение жизненных установок на цензурном уровне. И/или достаточная гибкость в этой области.

Еще – в вопросах психологической близости желательно избегать бинарности. Например, часто встречается мнение, что-де нужно стремиться к стопроцентной психологической близости, так как все прочие отношения неполноценны. Однако любая оценочность в разговоре об отношениях (особенно о чужих) – вряд ли правомерна. И если обоих партнеров устраивают те отношения, в которых они в данный момент находятся – то значит, это и есть оптимальное для них на данный момент состояние. А если они захотят сближаться далее – будут это делать, но не потому, что им велят со стороны, а потому, что они хотят сами. Можно даже сказать – для перфекционистов ! – что "стопроцентная психологическая близость" – это сферический конь в вакууме. И если представлять себе прямую, на одном конце которой – эта самая полная близость, а на другом конце – отношения совершенно чужих людей, то каждая отдельно взятая пара находится между этими состояниями в своей точке: ближе либо к одному концу, либо к другому.

Вообще достаточно полной психологической близости сразу не бывает. Она выстраивается постепенно, пока партнеры идут навстречу друг другу. А идти навстречу в процессе взаимоизучения можно хоть всю жизнь, потому что люди меняются.. То есть у близости нет финала. Нельзя сказать "я закончил(а) изучение моего партнера/партнерши, теперь мы близкие люди и все друг о друге знаем, теперь нам изучать друг друга идти на сближение некуда". Вот как только под "изучением партнера" подведена жирная черта – пошло движение в обратную сторону, расхождение. Близость – это именно потребность в постоянном прислушивании к партнеру/партнерше, в постоянном наблюдении за его/ее реакциями, размышлении о его/ее потребностях, причем протяженное во времени: ведь человек-то со временем меняется, причем как "наблюдаемый", так и "наблюдающий". И самое главное - это изучение не трудно, а скорее интересно. Ведь каждая личность – бесконечна, как космос, и точно так же, как может быть чрезвычайно увлекательным исследование космических глубин – так же может увлекать и захватывать и изучение человека, с которым вы хотите построить эту самую психологическую близость. Особенно если он точно так же изучает вас, и вы оба имеете возможность обсуждать ваши наблюдения, делиться ими к совместной пользе и так далее.

© Нарицын Николай Николаевич
врач-психотерапевт, психоаналитик
г. Москва